В группе младших учеников Академии шиноби появился новенький. Эту новость Ирука узнал на утренней планерке и теперь мчался по школьным коридорам, опаздывая на урок. Ситуация была по меньшей мере странной. Очень редко ученики поступали в Академию в середине учебного года. Такое случалось, когда в Коноху переезжали всей семьёй, в которой были дети, способные поступить в Академию. Но Ирука не слышал, о таких приезжих. А уж ему, как никому другому, были известны последние новости, слухи и сплетни в деревне. Как-никак, работа в отделе распределения миссий обязывает. Поэтому учитель торопился на урок, заинтересовавшись новым учеником, про которого было только известно, что его зовут Какаши. “Не повезло малышу с именем – нам и одного Копирующего слишком много”. - Улыбался про себя Ирука.
Уже на подходе к кабинету было слышно, что Каори-чан проверяет прочность своей линейки о голову соседа по парте. Конечно голова шиноби тверже какой-то там деревяшки. Улыбаясь и предвкушая знакомство с новым учеником, Умино открыл дверь и зашёл в класс…
Про такую тишину говорят “…тихо как на кладбище”. Посреди классной комнаты, в позе удрученного лотоса сидел ниндзя-копии, окружённый притихшей малышнёй. В седых волосах запутались обломки деревянной линейки. Дзенинскую жилетку украшали жизнерадостные красные, жёлтые, синие пятна. Зелёные почти сливались с изначальным цветом жилетки. “Точно, сегодня же урок рисования. – Рассеянно отметил про себя Ирука. – Дети решили начать занятия пораньше”. Неприкрытый глаз Какаши излучал прямо-таки вселенскую тоску.
- Во-во, мне это имя сразу не понравилось, – пробормотал под нос Умино и тяжело опустился за учительский стол. Ноги не держали.
Остальные дети тоже тихо расселись по своим местам. Они никогда ещё не видели своего преподавателя в таком состоянии. Только джонин остался на месте – он и так сидел за своим столом. Тихо вздохнув, новенький начал доставать из волос то, что раньше было линейкой Каори-чан.
- Ребята, познакомьтесь со своим новым одноклассником, – начал Ирука, понимая, что занятия проводить всё равно придется. – Его зовут Хатаке Какаши, и он… эээ…будет учиться с вами.
- Но он старый, Ирука-сенсей!
Какаши, кажется, поперхнулся.
- Сегодня у нас художественные занятия, – Учитель проигнорировал этот возглас. – Рисование откладывается, будем делать аппликацию на тему “моя семья”, все принесли материалы?
- Да! – Раздался нестройный хор детских голосов и на их фоне одинокое:
- Маа, Ирука-сенсей, а у меня ничего нет.
- Ничего, думаю Каори-чан с радостью с тобой поделиться, правда? – Ирука ласково посмотрел на пухленькую девочку, сидящую рядом с Какаши. Она радостно закивала и смущённо покраснела. А вот дзенин такого энтузиазма не испытывал. Пожав плечами, он отвёл взгляд от учителя и больше не возражал.

***

Дождь за окном лил, не переставая. Похоже, занятия во дворе завтра придётся отменить – земля превратилась в хлюпающее и чавкающее месиво, и, пожалуй, детки не откажут себе в удовольствии замаскироваться под окружающую среду. Вздохнув, Ирука отошел от окна и окинул взглядом класс. Под хруст разрезаемой бумаги то тут, то там вспыхивали мелкие стычки по поводу – “а у меня солнце желтее” и тут же сами исчезали. Все дети с энтузиазмом резали, клеили, создавали воплощение своего счастья. Все, кроме одного.
Теперь учитель знал, как Мастер Копий оказался в его группе. После того как ученики приступили к выполнению задания, в дверь заглянул один из учителей и передал Умино запечатанный пакет. Вскрыв его, чунин обнаружил записку от Хокаге, где объяснялось, что раз джонин так и не научился вести себя, то ему придется какое-то время посещать занятия в младшей группе. Что и говорить, Умино всегда считал Цунаде суровой женщиной.
Конечно, раньше перспектива получить в ученики Какаши могла очень даже порадовать Ируку. Тогда вдоволь можно было бы поиздеваться над этим самодовольным, зазнавшимся уродом. То, что ты гений ещё не обязывает тебя не отвечать на приветствия и смотреть на других как на пустое место. Постоянно унижать. Но сейчас, глядя на сгорбившуюся фигуру за ученическим столом, Ирука почему-то не испытывал ни радости, ни удовлетворения. Пожалуй, он ощущал только жалость к этому человеку, который пытался руками с мозолистыми пальцами, привыкшими только к холоду куная, создать то, чего у него уже давно не было.
Чунин прикрыл глаза и задумался. Когда в Академии учился Какаши, не было времени на какие-либо занятия, не касающиеся искусства убивать. Такие дети, как Какаши, проводили своё детство и взрослели среди трупов друзей и врагов. Хатаке скорее знает, как правильно пробить ножницами грудную клетку, чтобы вогнать их в сердце, чем то, как этими ножницами можно вырезать из бумаги фигурки дорогих тебе людей.
- Ты раньше никогда этого не делал?
Ирука бесшумно возник из-за спины Копирующего и внимательно рассматривал кривые силуэты, косо наклеенные на порядком помятый лист бумаги. С преувеличенным интересом Какаши стал отдирать засохший слой клея от большого пальца. Учитель хмыкнул и пошёл к своему столу, но через пару минут вернулся с ещё одними ножницами и стулом. Усевшись напротив джонина, Умино взял лист бумаги и начал его замысловато складывать.
- Знаешь, обычно дети любят лето и лепят всякие там цветочки, солнышки. А мне всегда нравилась зима…Давай сделаем зиму?
- Давай. – Эхом откликнулся ошарашенный джонин.
Несколько минут он молча наблюдал, как Умино складывает бумагу и, вырезая какой-то узор, разворачивает резную снежинку. Повторить эти движения было не сложно, и скоро какофония звуков в классе пополнилась поскрипыванием ещё одних ножниц.
Лист с перекошенными фигурками людей стали заполнять белоснежные снежинки. Они ложились мягко, как настоящие, скрывая и пряча под собой изломанные судьбы, тех, кому уже не суждено увидеть зиму. Подняв голову, Ирука смотрел, как руки Копирующего, плавно двигаясь, повторяли увиденный узор. Конечно, что может быть проще для ниндзя-копии, чем повторить за кем-нибудь пару движений. Маленькая хитрость сработала. Учитель вернулся к прерванному занятию и вскоре сквозь тонкий и прозрачный слой снежинок проглядывали красноватые силуэты. Это было…красиво.
Размышления Ируки были прерваны детским голоском слева.
- Ирука-сенсееей!
Повернувшись, Умино взглянул на своего ученика. Тот, размазывая остатки клея по столу, цветной бумаге, своему синему свитеру и соседке, и глядя абсолютно счастливыми глазами, продолжал:
- А вы расскажете сказку? Вы нам вчера обещали, если мы будем себя хорошо вести! Мы были хорошими. – И он шмыгнул носом в подтверждении своих слов.
Ирука прикинул, можно ли посчитать заливание своего стола и близлежащих объектов клеем хорошим поведением. Но остальные дети тоже загомонили. Умино задумался. Рассказывание сказок не входило в план занятий, и навряд ли администрация Академии одобрила бы такие вольности. Поэтому сказки были чем-то вроде поощрения за примерное поведение и дети ценили это. Они не рассказывали о маленьких вольностях со стороны своего учителя, а он, в свою очередь, всё чаще баловал их новыми историями. Рассеянно взглянув в сторону своего соседа, чунин замер. На него смотрели удивленно, настороженно и …ожидающе.
- Ну и что вам рассказать? – Ирука откинулся на спинку стула, не отводя взгляда от Хатаке.
Класс взорвался детскими выкриками.

***

- А девушка всё кружилась и кружилась в танце, хотя её туфельки давно порвались, а нежные ножки были изранены и стёрты в кровь… – Учитель сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и взглянул на часы. Было уже десять минут седьмого, а уроки кончались в шесть. Пора заканчивать занятия, но тридцать один глаз внимательно следил за учителем. Тишина стояла такая, что ей бы мог позавидовать любой преподаватель-ветеран.
- На сегодня хватит. Не забудьте все завтра принести чистые тетрадки, линейки, листы и цветные карандаши. Будем строить модели траекторий движений.
С недовольным гудением маленькие шиноби начали собираться. Спорить с Ирукой-сенсеем бесполезно. Ещё возьмёт и не станет завтра ничего рассказывать. Прощаясь с учителем и друг с другом, дети стали расходиться. Вскоре в кабинете остались только Умино и его новый ученик.
- Какаши? Занятия закончились, можешь идти.
- Маа, Ирука-сенсей, помочь вам закрыть кабинет?
Чунин пристально взглянул на Хатаке, прикидывая, в чём подвох. Вроде выглядит не подозрительно: сутулился так, что хочется треснуть по спине и заорать “Выпрямись! Скалеоз получишь!” (хотя наверно уже получил), руки засунуты в карманы, открытый глаз радостно прищурен. Всё как обычно. Пожав плечами, Ирука кивнул, принимая помощь.
Уже на крыльце академии, кашлянув, Какаши спросил, нарушив молчание:
- А что там было дальше, ну…в сказке?
- А это ты узнаешь завтра, если будешь себя хорошо вести.- Ехидно протянул Умино, наслаждаясь вытянувшимся под маской лицом Копирующего. Доводить одного джонина не сложнее, чем доводить целую деревню. Коноху, например.
- Маа, Ирука-сенсей, перешли на ты?
- Уже давно. Не имею привычки обращаться к своим ученикам из младшей группы на вы. – Парировал учитель. – Не забудь принести завтра всё, что я сказал, а то не узнаешь, чем всё закончится. В Ичу можешь не смотреть, там не написано.
- Проверяли? – Какаши сделал попытку оставить последнее слово за собой.
Но чунин, насвистывая какую-то мелодию, уже спускался по лестнице, и, не оборачиваясь, помахал джонину рукой. Через несколько секунд легкий хлопок сообщил Ируке, что Хатаке исчез.

***

- Да ты что, он прям так и сказал? – Сенбон переместился из одного уголка рта в противоположный.
- Ага. Он вообще как-то в карман за словом не лезет. Ещё саке?
Хатаке Какаши и Ширануя Генма уже полчаса как сидели в любимом баре и обсуждали новое “повышение” Копирующего.
- Зря ты в это ввязался. Ирука теперь тебя с потрохами сожрёт. В счёт былых обид.
- Навряд ли. – Мотнул головой Какаши. – Я теперь его ученик, а к ученикам у него очень трепетное отношение.
Генма в ответ только хмыкнул что-то неразборчивое и уставился на дно бутылки саке. Хатаке тоже заглянул в свою. Ничего интересного там не наблюдалось.
- Знаешь, - протянул джонин, - у нас ведь и детства-то как такового не было. Я даже не представлял, что у шиноби могут быть занятия, где не учат убивать. Где полно других цветов кроме красного.
- Может он вам ещё и сказки на ночь рассказывает? – Поинтересовался Генма, прикладываясь к рисовой водке.
- Угу…за хорошее поведение.
Ширануи подавился. Откашлявшись и вынув от греха подальше изо рта сенбон, он придвинулся поближе и спросил:
- Ну и?
- Что “ну и?”? Не Ича, конечно, но послушать можно. Даже интересно и затягивает
так… Что-то я засиделся, мне ж завтра опять на уроки к восьми. Пойду наверно.
- Может, прогуляешь или хотя бы опоздаешь?
- Хорошая идея. – Какаши задумчиво почесал подбородок. – Но это вряд ли. Мне Каори-чан сказала, что Ирука-сенсей страшен в гневе. От его крика стёкла дребезжат, уши закладывает, а ещё он мелом в лоб с пятидесяти метров попадает…
- Каори-чан?
- Ну да, моя одноклассница. Милая девочка, если не считать…
- Каори-чан?
- Ты чего-то не расслышал?
- Ты сам на себя не похож.
Какаши только состроил в ответ рожицу, прищурив видимый глаз.
- Ну, иди тогда, а то тебе наверно домашнее задание задали?
- Неа, Генма, ты что. Это ж младшая группа, им нечего не задают, они ещё маленькие. Стыдно такое не знать. Ну, я пошёл. Пока. – И Копирующий стал пробираться к выходу через забитый людьми зал.
Ширануя долго смотрел другу вслед. К созерцанию дна бутылки он так и не вернулся.

***

На следующее утро по Конохе пронеслись две новости: один из джонинов снова назвал Гандайме дурой, а у Ируки-сенсея появился ещё один ученик.